 |
...Однажды в обществе одна
дама, не поняв его (Пушкина) шутки, сказала ему дерзость. «Вы должны
отвечать за дерзость жены своей», — сказал он ее мужу. Но бояр
равнодушно объявил, что он не отвечает за поступки своей жены. «Так я
вас заставлю знать честь и отвечать за нее», — вскричал Пушкин, и
неприятность, сделанная Пушкину женою, отозвалась на муже...
А. Ф. Вельтман.
Воспоминания.
Промахи прекратили дуэль, и Пушкин, возвращаясь с поля битвы, заехал к
Полторацким и, не застав его дома, оставил записку:
Старое...
Слава Богу здоров.
Но это столкновение повело к истории с Балшем. Подробности этого
находятся в дневнике моем...
Из замечаний В. П.
Горчакова на записи «Из дневника и воспоминаний» И. П. Липранди.
...Пушкин имел страсть бесить молдаван, а иногда поступал с ними и
гораздо хуже. Вот случай, памятный до сих пор в тамошнем крае. Жена
молдаванского вельможи Балша сказала Пушкину какую-то оскорбительную
дерзость. Пушкин отправился за объяснениями к ее важному супругу,
который дал ему ответ неудовлетворительный. Пушкин назначил ему на
другой день свидание в постороннем доме. Там он ему доказывал, что с
женщиной иметь объяснения
невозможно, ибо объяснение с нею ни к чему не приводит, но с мужем же ее
дело другое, ему, по крайней мере, можно дать пощечину. И в
подтверждение слов своих Пушкин исполнил сию угрозу над лицом
тяжеловесного молдаванина.
Лев Пушкин.
Биографическое известие...
Между кишиневскими помещиками-молдаванами, с которыми вел знакомство
Пушкин, был некто Балш. Жена его, еще довольно молодая женщина, везде
возила с собою, несмотря на ранний возраст, девочку — дочь, лет
тринадцати. Пушкин ухаживал за нею. Досадно ли это было матери или,
может быть, она сама желала слышать любезности Пушкина, только она за
что-то рассердилась и стала к нему придираться. Тогда в обществе много
говорили о какой-то ссоре двух молдаван: им следовало драться, но они не
дрались. «Чего от них требовать! — заметил как-то Липранди, — у них в
обычае нанять несколько человек да их руками отдубасить противника».
Пушкина очень забавлял такой легкий способ отмщения. Вскоре у кого-то на
вечере в разговоре с женою Балша он сказал: «Экая тоска! Хоть бы кто
нанял подраться за себя!» Молдаванка вспыхнула. «Да вы деритесь лучше за
себя!» — возразила она. «Да с кем же?» — «Вот хоть со Старовым; вы с
ним, кажется, не очень хорошо кончили». На это Пушкин отвечал, что если
бы на ее месте был ее муж, то он сумел бы поговорить с ним: потому
ничего более не остается, как узнать, так ли и он думает. Прямо от нее
Пушкин идет к карточному столу, за которым сидел Балш, вызывает его и
объясняет, в чем дело. Балш пошел расспросить жену, но та отвечала, что
Пушкин наговорил ей дерзостей. Как же вы требуете у меня удовлетворения,
а сами позволяете себе оскорблять мою жену», — сказал возвратившийся
Балш. Слова были произнесены с таким высокомерием, что Пушкин не
вытерпел, тут же схватил подсвечник и замахнулся им на Балша.
Подоспевший Н. С. Алексеев удержал его. Разумеется, суматоха вышла
изрядная, и противников кое-как развели...
П. И. Бартенев. О
Пушкине.
Замечу мимоходом, что этот Балш не был «помещиком, кишиневским
молдаванином». Он был из княжества, но по случаю гетерии не бежавший с
другими из Ясс, где он был «ворником», как бы у нас членом
Государственного совета.
В. П. Горчаков. Из
примечаний на воспоминания Липранди.
Марья Балш... была женщина лет под тридцать, довольно пригожа,
чрезвычайно остра и словоохотлива; владела хорошо французским языком, и
с претензиями. Пушкин был также не прочь поболтать, и должно сказать,
что некоторое время это и можно было только с нею одной. Он мог иногда
доходить до речей весьма свободных, что ей очень нравилось, и она в этом
случае не оставалась в долгу. Действительно ли Пушкин имел на нее какие
виды или нет, сказать трудно; в таких случаях он был переметчив и часто
без всяких целей любил болтовню и материализм, но как бы то ни было,
Мария принимала это за чистую монету. В это время появилась в салонах
некто Альбрехтша; она была годами двумя старше Балш, но красивей, со
свободными европейскими манерами; много читала романов, многое проверяла
опытом и любезностью своею поставила
Балш на второй план; она умела поддерживать салонный разговор с Пушкиным
и временно увлекла его. У Балш породилась ревность; она начала делать
Пушкину намеки и, получив от него однажды отзыв, что женщина эта
(Альбрехтша) историческая и в пылкой страсти, надулась и искала колоть
Пушкина. Он стал с ней сдержаннее и вздумал любезничать с ее дочерью,
Аникой, столь же острой на словах, как и мать ее, но любезничал так, как
можно было любезничать с двенадцатилетним ребенком. Оскорбленное
самолюбие матери и ревность к Альбрехтше (она приняла любезничание с ее
дочерью-ребенком в смысле, что будто бы Пушкин желал этим показать, что
она имеет уже взрослую дочь) вспыхнули: она озлобилась до
безграничности. В это самое время и последовала описанная сцена...
И. П. Липранди. Из
дневника и воспоминаний.
Молдаван рассвирепел, называя Пушкина трусом, ссылочным и пр. Сцена, как
рассказывали мне очевидцы, была ужаснейшая. Балш кричал, содомил,
старуха Богдан (мать Марии Балш. — Ред.) упала в обморок, беременной
вице-губернаторше приключилась истерика, гости разбрелись по углам, люди
кинулись помогать лекарю, который тотчас явился со спиртами и каплями, —
оставалось ждать еще ужаснейшей развязки, но генерал Пущин успел
привести все в порядок и, схватив Пушкина, увез с собою. Об этом
немедленно донесли наместнику, который тотчас велел помирить
ссорящихся...
П. И. Долгоруков.
Из дневника.
На другой день, по настоянию Крупянского и П. С. Пущина (который
командовал дивизией за отъездом Орлова), Балш согласился извиниться
перед Пушкиным, который нарочно для того пришел к Крупянскому. Но каково
же было Пушкину, когда к нему явился в длинных одеждах своих, тяжелый
молдаванин и вместо извинения начал: «Меня упросили извиниться перед
вами. Какого извинения вам нужно?» Не говоря ни слова, Пушкин дал ему
пощечину и вслед за тем вынул пистолет. Прямо от Крупянского Пушкин
пошел на квартиру к Пущину, где его видит В. П. Горчаков, бледного как
полотно и улыбающегося. Инзов посадил его под арест на две недели; чем
дело кончилось, не знаем...
П. И. Бартенев. О
Пушкине.
...Пушкину объявлен домовой арест за то, что он прибил одного знатного
молдаванина, хотевшего с ним выйти на поединок. Сцена, как сказывают,
происходила в доме вице-губернатора, который вместе с бригадным
командиром Пущиным приглашены были к наместнику для объяснения по сему
предмету...
П. И. Долгоруков.
Из дневника.
Продолжения дуэли не было, но еще долго после этого Пушкин говорил, что
не решается ходить без оружия, на улицах вынимал пистолет и с хохотом
показывал его встречным знакомым.
Возмутительную историю Пушкина с Балшем мы относим к февралю месяцу 1822
г.
П. И. Бартенев. О
Пушкине. |
|
