 |
 Расчет Сенковского был
безошибочен: он знал, на что «клюнет» широкая публика, и стремился
убедить ее в том, что поэт не уважает своих читателей. Лишь два месяца
спустя Пушкин получил возможность ответить... его ответ, помещенный в
первом номере «Современника», был очень сдержанным по тону: в нем не
было упомянуто ни имя Сенковского, ни даже название журнала.
Но в те дни, когда Пушкин впервые познакомился с рецензией на «Вастолу»,
он был просто вне себя. Поэт уже давно перестал обращать внимание на
«журнальные враки», но статья Сенковского заключала в себе не только
литературные нападки, она бросала тень на его честь. Вот почему она
задела его так больно. И Пушкин понимал, что при огромном тираже
«Библиотеки» оскорбительные инсинуации Сенковского так или иначе
повлияют на мнение широкого круга читателей, тех самых, которых поэт
надеялся видеть подписчиками «Современника».
С. Л. Абрамович.
Пушкин: последний год.
Эта ядовитая выходка достигла своей цели: она раздразнила Пушкина и
сделалась предметом толков и пересудов. В числе светских приятелей
Пушкина жил тогда в Петербурге богатый молодой человек Семен Семенович
Хлюстин, родной племянник известного американца, Ф. И. Толстого,
получивший за границею отличное образование, ученик известного педагога
Эванса, участник Турецкой войны 1828—1829 гг., потом подобно И. И.
Пущину служивший в Москве надворным судьею и пользовавшийся видным
положением в обществе. С Гончаровыми он был давно знаком по Калужской
деревенской жизни. Из одного письма Пушкина к его жене видно, что сия
последняя прочила Хлюстина в супруги сестре своей.
Раздосадованный Сенковским Пушкин неосторожно поговорил с Хлюстиным.
П. И. Бартенев. О
Пушкине.
...Я только приводил в
разговоре замечания г. Сеньковского, смысл которых состоял в том, что вы
«обманули публику». Вместо того, чтобы видеть в этом с моей стороны
простое повторение или ссылку, вы нашли возможным почесть меня за
отголосок г. Сеньковского; вы в некотором роде сделали из нас
соединение, которое закрепили следующими словами: «Мне всего досаднее,
что эти люди повторяют нелепости свиней и мерзавцев, каков Сеньковский...»
Оскорбление было довольно ясное: вы делали меня участником «нелепостей
свиней и мерзавцев»... Я отказываюсь от приобщения меня к «свиньям и
мерзавцам». Соглашаясь таким образом, и против воли моей, сказать вам,
что вы «обманываете публику» (литературно, потому что все время шел
разговор о литературе), наибольшее, что я делал — это только обиду
литературную. Ею я отвечал и давал себе удовлетворение за обиду
личную... А между тем и после этого вы все-таки обратились ко мне со
словами, возвещавшими фешенебельную встречу: «Это через чур», «это не
может так окончиться», «мы увидим» и т. д. Я ждал доселе исхода этих
угроз. Но так как я не получил от вас никаких известий, то теперь мне
следует просить от вас удовлетворения:
1) в том, что вы сделали меня участником в нелепостях свиней и
мерзавцев.
2) в том, что вы обратились ко мне с угрозами (равнозначащими вызову на
дуэль), не давая им далее ходу.
3) в неисполнении относительно меня правил, требуемых вежливостью: вы не
поклонились мне, когда я уходил от вас.
С. С. Хлюстин —
Пушкину. 4 февраля 1836 г.
...Я не помню, чтобы вы приводили какую-либо ссылку из той статьи.
Заставило же меня объясняться, может быть, с излишнею горячностью, ваше
замечание, что я напрасно накануне принял к сердцу слова Сеньковского. Я
вам отвечал: «Я не сержусь на Сеньковского; но мне нельзя не
досадовать, когда порядочные люди повторяют нелепости свиней и
мерзавцев». Вас отождествлять с свиньями и мерзавцами — несомненно
нелепость, которая не могла ни прийти мне в голову, ни даже сорваться с
языка моего при всем жару спора... Что касается до того, что я невежливо
не поклонился вам, когда вы уходили, прошу вас верить, что была
рассеянность совершенно невольная и в которой я от всего сердца прошу
вас меня извинить...
Пушкин — С. С.
Хлюстину. 4 февраля 1836 г.
...прося вас принять на себя труд припомнить включенные в мое письмо три
пункта, которыми я счел себя вами оскорбленным, я имею честь отвечать
вам, что по третьему я считаю себя вполне удовлетворенным.
Относительно же первого, уверений, вами даваемых, что у вас не было и
мысли приобщить меня к ев... и проч., мне недостаточно...
С. С. Хлюстин —
Пушкину. 4 февраля 1836 г.
О дальнейшем ходе событий мы можем только догадываться... Вероятно,
Соболевскому (которому Пушкин поручил посредничество в этом деле. —
Ред.) удалось остановить Хлюстина и убедить его пойти навстречу
пожеланиям поэта. Пушкин явно сожалел о своей несдержанности (это видно
из его письма) и охотно пошел на примирение. На сей раз дело до барьера
не дошло.
Достоверно известно только одно: несколько дней спустя Пушкин — в знак
того, что недоразумение между ними исчерпано, — сделал С. С. Хлюстина
своим доверенным лицом в еще одном деле чести, на этот раз касающемся В.
А. Соллогуба.
С. Л. Абрамович.
Пушкин: последний год.
<<<<<Назад
1
2 |
|
