 |
|||
|
|
|
|
|
|
|
|||
|
|
||
|
|
Один
был адъютант; помнится, я видел его прежде в обществе любителей
просвещения и благотворения; другой — фронтовой офицер. Статский подошел
ко мне и сказал мне тихим, вкрадчивым голосом: «Позвольте вас спросить,
здесь живет Денисевич?» — «Здесь, — отвечал я, — но он вышел куда-то, и
я велю сейчас позвать его». Я только хотел это исполнить, как вошел сам
Денисевич. При взгляде на воинственных ассистентов статского посетителя
он, видимо, смутился, но вскоре оправился и принял также марциальную
осанку. «Что вам угодно?» — сказал он статскому довольно сухо. «Вы это
должны хорошо знать, — отвечал статский, — вы назначили мне быть у вас в
восемь часов (тут он вынул часы); до восьми остается еще четверть часа.
Мы имеем время выбрать оружие и назначить место...» Все это было сказано
тихим, спокойным голосом, как будто дело шло о назначении приятельской
пирушки. Денисевич мой покраснел как рак и, запутываясь в словах,
отвечал: «Я не затем звал вас к себе... я хотел вам сказать, что
молодому человеку, как вы, нехорошо кричать в театре, мешать своим
соседям слушать пиесу, что это неприлично...» — «Вы эти наставления
читали мне вчера при многих слушателях, — сказал более энергичным
голосом статский, — я уже не школьник, и пришел переговорить с вами
иначе. Для этого не нужно много слов: вот мои два секунданта; этот
господин военный (тут указал он на меня), он не откажется, конечно, быть
вашим свидетелем. Если вам угодно...» Денисевич не дал ему договорить.
«Я не могу с вами драться, — сказал он, — вы молодой человек
неизвестный, а я штаб-офицер...» При этом оба офицера засмеялись; я
побледнел и затрясся от негодования, видя униженное и глупое положение,
в которое поставил себя мой товарищ, хотя вся эта сцена была для меня
гадкой. Статский продолжал твердым голосом: «Я русский дворянин, Пушкин: это засвидетельствуют мои спутники, и потому вам не стыдно будет иметь со мною дело». При имени Пушкина блеснула в моей голове мысль, что передо мною стоит молодой поэт, таланту которого уж сам Жуковский поклонялся, корифей всей образованной молодежи Петербурга, и я спешил спросить его: «Не Александра ли Сергеевича имею честь видеть перед собою?» — Меня так зовут, — сказал он улыбаясь... В таком случае, — сказал я по-французски, чтобы не понял нашего разговора Денисевич, который не знал этого языка, — позвольте мне принять живое участие в вашем деле с этим господином и потому прошу вас объяснить мне причину вашей ссоры. Тут один из ассистентов рассказал мне, что Пушкин накануне был в театре, где, на беду, судьба посадила его рядом с Денисевичем. Играли пустую пиесу, играли, может быть, и дурно. Пушкин зевал, шикал, говорил громко: «Несносно!» Соседу его пиеса, по-видимому, нравилась. Сначала он молчал, потом, выведенный из себя, сказал Пушкину, что он мешает ему слушать пиесу. Пушкин искоса взглянул на него и принялся шуметь по-прежнему. Тут Денисевич объявил своему неугомонному соседу, что попросит полицию вывесть его из театра. — Посмотрим, — отвечал хладнокровно Пушкин и продолжал повесничать. Спектакль кончился, зрители начали расходиться. Тем и должна была кончиться ссора наших противников. Но мой витязь не терял из виду своего незначительного соседа и остановил его в коридоре. — Молодой человек, — сказал он, обращаясь к Пушкину, и вместе с этим поднял свой указательный палец, — вы мешали мне слушать пиесу... Это неприлично, это невежливо. — Да, я не старик, — отвечал Пушкин, — но, господин штаб-офицер, еще невежливее здесь и с таким жестом говорить мне это. Где вы живете? Денисевич сказал свой адрес и назначил приехать к нему в восемь часов утра. Не был ли это настоящий вызов? — Позвольте переговорить с этим господином в другой комнате, — сказал я военным посетителям. Они кивнули мне в знак согласия. (...) Признаюсь, я потерял ораторского пороху довольно, и недаром. Денисевич убедился, что он виноват, и согласился просить извинения. Тут, не дав опомниться майору, я ввел его в комнату, где дожидались нас Пушкин и его ассистенты, и сказав ему: «Господин Денисевич считает себя виноватым перед вами, Александр Сергеевич, и в опрометчивом движении, и в необдуманных словах при выходе из театра; он не имел намерения ими оскорбить вас». — Надеюсь, это подтвердит сам господин Денисевич,— сказал Пушкин. Денисевич извинился... и протянул было руку Пушкину, но тот не подал своей, сказал только: «Извиняю», — и удалился со своими спутниками, которые любезно простились со мною... И. И. Лажечников. Знакомство мое с Пушкиным. |
|
|
|
||
|
|
||
|
|
Лицей - Интернат Естественных Наук при Саратовском Государственном Аграрном Университете имени Николая Ивановича Вавилова
Саратов |
|
|
|
||
