Ю.М. Лотман дал такое определение с точки зрения современного исследователя:                  "Дуэль ( поединок ) - происходящий по определенным правилам парный бой, имеющий целью восстановление чести, снятие с обиженного позорного пятна, нанесенного оскорблением. Таким образом, роль дуэли — социально знаковая.
Дуэль представляет собой определенную процедуру по восстановлению чести и не может быть понята вне самой специфики понятия «честь» в общей системе этики русского европеизированного послепетровского дворянского общества. Естественно, что с позиции, в принципе отвергавшей это понятие, дуэль теряла смысл, превращалась в ритуализированное убийство».
Что же это было за понятие такое — «честь»?
В общих чертах мы, конечно, можем себе представить, что это такое. Однако не будем забывать, что человеческие понятия меняются вместе с человеческой историей. Нас же интересует, что входило в понятие чести в пушкинские времена. Вот как видит это современник и друг поэта Владимир Даль. Как человек по преимуществу ученый, он разлагает его на многие составные части. Одна из них наиболее подходит для нашего изложения событий пушкинской жизни: «Условное, светское, житейское благородство. Нередко ложное, мнимое». В отличие от подлинной чести, которая состоит из «внутреннего нравственного достоинства человека, доблести, честности, благородства души и чистой совести», это своего рода предрассудок. Однако предрассудок этот играл величайшую роль в интересующее нас время.
Об этой стороне человеческого достоинства были сложены в те времена поговорки: «за честь голова гинет», «честь головою сберегают», «чести дворянин не покинет, хоть головушка погинет».
Убеждения своего времени, достоинства и предрассудки его Пушкин разделял в полной мере. В том кроется одна из главных причин большинства его дуэльных историй. Но не только в том. Играли свою роль особенности личного характера, необузданный темперамент африканской крови, недостатки воспитания, особо усилившиеся в годы его пребывания в Лицее. Современники отмечают, что большинство свободных часов проводил он в военных казармах, где эти самые ложные понятия о чести были едва ли не единственным смыслом и украшением гусарского быта. Заметим, однако, что вместе с развитием личности у Пушкина меняется и отношение к дуэлям. Пусть это ослабит наше впечатление от некоторых ранних дуэлей его, выглядящих сегодня не совсем осмысленными.
Были и другие причины, которые кажутся совершенно необъяснимыми, если не знать некоторых житейских обстоятельств, сопровождавших его всю жизнь и весьма похожих на странности.
Вот одна история, которая вполне могла кончиться дуэлью. Герои ее — Пушкин и Андрей Муравьев. Только благодаря благоразумию и хладнокровию последнего дело до этого не дошло.
Андрей Николаевич Муравьев был третьеразрядный поэт и писатель, специализировавшийся на книгах духовного содержания. Пушкин, всегда щедрый на похвалы (щедрость такая — всегда признак подлинно талантливого человека), одобрительно отзывался о его поэтических опытах. И вообще относился к нему дружески. Только дружба его с Андреем Муравьевым носила один странный отпечаток.
Однажды с этим Андреем Муравьевым произошла вот какого рода неприятность. Был он в гостях в великолепном доме князей Белосельских.
«...тут однажды по моей неловкости, — пишет он, — случилось мне сломать руку колоссальной гипсовой статуи Аполлона, которая украшала театральную залу. Это навлекло мне злую эпиграмму Пушкина, который, не разобрав стихов, сейчас же написанных мною в свое оправдание на
пьедестале статуи, думал прочесть в них, что я называю себя соперником Аполлона. Но эпиграмма дошла до меня поздно, когда я был уже в деревне».
Муравьев тогда, чтобы хоть с какой-то честью выйти из неловкого положения, написал на пьедестале довольно неуклюжий экспромт:
О, Аполлон! Поклонник твой Хотел помериться с тобой, Но оступился и упал, Ты горделиво наказал: Хотел пожертвовать рукой, Чтобы остался он с ногой.
При этом присутствовал Пушкин. И сам случай, и стихи Муравьева «тянули на эпиграмму». А таких возможностей Пушкин не упускал. Эпиграмма его прозвучала так:
Лук звенит, стрела трепещет И, клубясь, издох Пифон; И твой лик победой блещет, Бельведерский Аполлон! Кто ж вступился за Пифона, Кто разбил твой истукан? Ты, соперник Аполлона, Бельведерский Митрофан.
Эпиграмма была достаточно оскорбительной. Муравьев чем-то ответил на нее. Перестрелка эпиграммами завязалась. Пушкин сочинил еще одну, в которой, по справедливости, больше грубого вызова, чем остроумия. Пушкин тут явно перегибал:
Не всех беснующих свиней Бог истребил в Тивериаде: И из утопленных свиней Одна осталась в Петрограде.                                  след. страница>>>>     1   2   3  4  5

 

 

 

 ЛИЕН

Лицей - Интернат Естественных Наук при Саратовском Государственном Аграрном Университете имени Николая Ивановича Вавилова     

          Саратов